События, происходившие в Севастополе в период третьего штурма города с 7 июня 1942 года по 9 - 12 июля 1942 года стали подробно исследоваться в последнее десятилетие после выпуска исторических исследований, публикаций советских и немецких документов, писем, воспоминаний участников последних боев, и особенно после открытия музейного комплекса на 35-ой береговой батарее. Тема посвящена событиям этого периода, историческому анализу боевых действий во время третьего штурма Севастополя, документам и воспоминаниям участников заключительного этапа обороны города.
Информация о 35-ой береговой батарее - рубеже и укрытии последних защитников Севастополя. История 35-ой береговой батареи начинается ещё в царские времена: подготовительные работы для строительства её и ещё одной батареи были начаты в 1914 году. Для одной батареи выбрали место в устье реки Бельбек, вторую планировали построить в районе бухты Казачья на мысе Херсонес. В годы Первой мировой войны строительство этих оборонных укреплений приостановилось, и продолжить работы смогли только в первой половине 20-х годов, когда все военные и революционные бури были позади, а Черноморский флот вновь начал своё возрождение. Работы по строительству продолжались с 1924 по 1927-й год, и в 1930 году батарея вошла в состав 3-го дивизиона Шестой крепостной артиллерийской бригады под номером 35. Почти одновременно с ней входит в строй и однотипная батарея, расположенная на северной стороне Севастополя - в устье реки Бельбек (эта батарея чуть позже получила номер «30»). Вооружение этих комплексов береговой охраны составляли орудийные установки «МБ-2-12», оборудовать которыми батареи собственно и планировалось изначально. Причём артустановки 35-й батареи были укомплектованы на основе хранившейся в арсеналах артиллерийской техники. Есть данные, что это были стволы орудий с линейного корабля «Императрица Мария», хранившиеся после подъёма затопленного линкора в арсенале. Устройство батареи было достаточно внушительным. Она состояла из двух бетонных блоков, соединённых бетонированной потерной. В каждом из блоков была установлена 305-миллиметровая двухорудийная башенная установка. Вес двухорудийной башни «МБ-2-12» достигал 1.000 тонн (в том числе 300 тонн брони). Длина башни равнялась 11,2 метрам, а высота составляла 2,25 метра. Боковая броня (толщиной 300 миллиметров) была устроена из 12-ти выгнутых по конусной поверхности листов со средней длиной 2,5 метров и соединённых согласно схеме «ласточкин хвост». Крыша башни толщиной 200 миллиметров, состоявшая из 6-ти броневых листов, соединённых болтами с боковыми плитами при помощи уголков и стальных фасонных балок. На крышу башни были выведены три бронированных перископа (большой прибор - по левой кромке башни и два малых по обеим сторонам стволов). Каждый башенный блок имел по два снарядных и по два зарядных погреба, на стеллажах которых умещалось 800 снарядов и 1600 полузарядов. Бетонированный массив каждой башни был в длину около 100 метров, ширину - 50 метров и имел общую площадь - 5.000 квадратных метров. Башни, опираясь посредством шариков на массивную цилиндрическую стальную плиту, могли поворачиваться на 360°. Орудия, с длиной ствола 15,32 метров и весом 53 тонны каждое, наводились на цель независимо друг от друга. Каждое орудие имело свой подъемник для снарядов и зарядов. Повороты башен, возвышение орудия и подача снарядов осуществлялись электромоторами. При этом, каждая башня питалась от собственной электростанции (имевших 2 дизель-генератора общей мощностью 370 киловатт.). Внутри массива батареи были расположены помещения для жилья и склады, камбуз (с электроплитами и холодильной камерой), медпункт, клуб, баня. Личный состав батареи в мирное время размещался в жилом городке, построенном в 3,5 километрах от огневой позиции. Командный пост, дальномер и радиостанция размещались в 500 метрах от артустановок, соединяясь подземным ходом. К бронебашням был проложен рельсовый путь. Вся позиция батареи опоясывалась минным полями и проволочными заграждениями вокруг достаточно глубокого рва. Личный состав батареи состоял из 300 человек по штату и 120 пехотинцев круговой обороны. Подразделения 11-й армии Манштейна начали штурм Севастополя в конце октября - начале ноября 1941 года. Уже 7 ноября артиллеристы 35-й батареи осуществили первые выстрелы, целью которых была 132-я немецкая пехотная дивизия, наступавшая в направлении хутора Мекензи (сегодня это железнодорожная станция Мекензиевы горы). За два месяца боёв артиллеристы произвели более 300 выстрелов каждым орудием, (а технологическая норма не предусматривала более 200 выстрелов). Орудийные стволы сильно износились и требовали срочного ремонта, и в декабре начались работы по замене орудийных стволов 1-й башни (на время работ выстрелы производила только 2-я башня). Во время второго штурма Севастополя (с 17 декабря) батарея вела мощный обстрел позиций вермахта, и тут не повезло 2-й башне: из-за преждевременного выстрела (воспламенение порохового заряда, в момент неполного закрытия затвора) она взорвалась и была выведена из строя. При этом погибло 40 человек орудийной команды. После взрыва, в течение двух с половиной месяцев руками рабочих Севастопольского Морского завода им. С. Орджоникидзе 2-я бронебашня была восстановлена.
Боевой героизм, проявляемый войсками Черноморского флота и Приморской армии, оборонявших Севастополь, однако не помог удержать город – к маю 1942 года его участь была решена. К началу третьего немецкого штурма Севастополя здесь были сосредоточены значительные силы. С моря проход к городу блокировали 6 подводных лодок, 19 торпедных катеров и 40 сторожевых катеров. На крымских аэродромах располагалось более 500 самолётов (в том числе 150 пикирующих бомбардировщиков ударного авиакорпуса Рихтгофена). При подавляющем превосходстве живой силы и техники, 11-я германская армия Манштейна всё более теснила защитников основной базы Черноморского флота. Достаточно красноречивы вот какие цифры: за 25 дней штурма по советским позициям было выпущено 30 000 тонн снарядов. Авиация немцев произвела за это время 25 000 боевых вылетов, сбросив 125 000 авиабомб. А уже 5 и 14 июня 30-я батарея, руководимая с начала войны капитаном К. А. Александером, получила в результате боёв тяжелые повреждения. После прямых попаданий 600-миллиметровых снарядов немецкой осадной пушки, башни 30-й батареи были выведены из строя и разруше¬ны. Батарея оказалась в окружении германской пехоты. Советские бойцы, подпус¬тив её на 500 метров, буквально жгли порохом, прямой наводкой уцелевших зенитных пушек. Отныне 35-я батарея оставалась единственным резервом тяжелой артиллерии Севастопольского Оборонительного Района (СОР). Немецкая авиация наносила ожесточенные удары по её массиву и 23 июня из строя вышла 1-я бронебашня. В течение 23–27 июня артиллеристы батареи уничтожили до двух взводов немецкой пехоты, был подавлен огонь вражеской батареи. В самой 35-й батарее оставалось немного более 100 снарядов. К концу июня на территории батареи дислоцировались командные пункты Приморской армии и СОР. Вот какую шифрограмму в адрес Народного комиссара ВМФ командующий СОР вице-адмирал Ф. С. Октябрьский отправил 30-го июня: «Противник прорвался с Северной стороны на Корабельную сторону… Оставшиеся войска устали (дрогнули), хотя большинство продолжает героически драться. Противник усилил нажим авиацией, танками. Учитывая сильное снижение огневой мощи, надо считать, в таком положении мы продержимся максимум 2—3 дня. Исходя из данной конкретной обстановки, прошу Вас разрешить мне в ночь с 30 июня на 1 июля вывезти самолетами 200—500 человек ответственных работников, командиров на Кавказ, а также, если удастся, самому покинуть Севастополь, оставив здесь своего заместителя генерал-майора Петрова». Разрешение на срочную эвакуацию командного состава было получено. После окончания последнего заседания военсоветов СОР и Приморской армии Ф. С. Октябрьский (другие источники говорят, что это был генерал-майор Моргунов) приказал командиру батареи А. Я. Лещенко организовать эвакуационное прикрытие и после израсходования боевых запасов батареи взорвать все орудия. В ночь на 1 июля командование СОР и Приморской армии вылетело из Севастополя. На мысе Херсонес и территории 35-й батареи, остались тысячи офицеров, солдат и матросов, в подземных коммуникациях оставалось 23 000 раненых.
1-го июля 2-я башня батареи произвела обстрел практическими снарядами немецкой 72-й пехотной дивизии, которая атаковала в районе мыса Фиолент (боевых снарядов уже не было). Последний раз артиллерия 35-й батареи нанесла шрапнельный удар в упор по врагу в район Камышовой балки. А уже в ночь с 1-го на 2-е июля были подорваны обе башни и силовая станция. Большинство помещений орудийных блоков и потерны разрушены не были и вплоть до 12 июля 1942 года продолжали служить укрытием для последних сопротивлявшихся защитников Севастополя. На время оккупации Севастополя в казематах батареи немецкие войска оборудовали госпиталь и командный пункт командующего 17-й немецкой армии генерала Альмендингера. Освобождена героическая батарея от захватчиков была только 12 мая 1944 года… До сих пор спорной страницей в обороне Севастополя является факт эвакуации командного состава СОР и Приморской армии, при том, что рядовые офицеры, солдаты и матросы были брошены фактически на погибель в районе 35-й батареи. В книге Г.Л.Ванеева «Черноморцы в Великой Отечествен¬ной войне» эти трагические обстоятельства описываются так: «В ночь на 1 июля 1942 года с аэродрома Херсонеский маяк уходили последние самолеты ПС-84 Московской авиагруппы особого назначения, переброшенной для эвакуации защитников Севастополя...» И там же: «Всего на 13 транспортных самолетах было вывезено на Кавказ 222 человека и 3490 килограмм груза». В 3 часа ночи 1-го июля от пристани 35-й батареи отошла ПЛ «Щ-209» (командир капитан-лейтенант В.И. Иванов) с командующим Приморской армией. Утром оттуда же ушла ПЛ «Л-23» (командир капитан 2 ранга И.Ф. Фартушный) с руководителями городского комитете обороны. Руководил этой эвакуацией Начштаба Черноморского флота. контр-адмирал И.Д. Елисеев. Утром этого же дня Елисеев направил генерал-майору Новикову и капитану 3 ранга Ильичеву такую телеграмму: «По приказанию командования Черноморским флотом «Дугласы» и морская авиация присланы не будут. Людей сажать на БТЩ, СКА и ПЛ, больше средств не будет, эвакуацию на этом заканчивать»…
Часть фотографий из серии снимков, сделанных во время посещения 29 июля 1942 территории 35-ой береговой батареи группой военных атташе союзников Германии. Среди них были военные атташе Румынии, Италии, Испании и Японии. Привязка к местности изображений на некоторых снимках: Снимок № 1 - слева стволы орудий башни №1, в центре – остатки башни №2. Вид примерно с юго-запада. Снимок № 2 - башенная орудийная установка №1. Вид примерно с северо-востока, со стороны башни №2. Снимок № 3 - башенная орудийная установка №1. Вид примерно с востока. Снимок № 4 - башенная орудийная установка №2. Вид примерно с юга. Снимок № 5 - башенная орудийная установка №2. Вид примерно с северо-запада. Снимок № 6 - башенная орудийная установка №2. Вид примерно с северо-востока. Снимок № 7 - башенная орудийная установка №2. Вид примерно с запада.
Бронепоезд известный, но есть вопрос. На сайте уже размещались фото этого бронепоезда снятые в Симферополе. У меня есть снимки этого же разбитого бронепоезда , снятые в Севастополе, с указанием на то, что часть бронеплатформ принадлежала бронепоезду "Железняков". Так ли это?
На первом фото пленные бойцы и моряки, гражданские жители Севастополя сидят по краям воронки на мысе Херсонес. В центре виден стоящий солдат вермахта. На второй фотографии солдат вермахта наблюдает либо за форсированием бухты либо просто за ходом боя, проходящим при дымовой завесе, стоя на берегу в районе пирсов Инженерной балки на Северной стороне Севастополя. Оба фото были сделаны в начале июля 1942 года.
Из книги И.С. Маношина "Героическая Трагедия" "4-го июля немцы взорвали скалу, под которой в Херсонесской бухте располагался наш госпиталь. Под обрывом этой бухты и в других местах было множество раненых. "Немцы, увидев сверху одно из таких мест с ранеными (напротив КП ПЕ-2), в течение 10 минут забрасывали их гранатами", - написал военврач И. П. Иноземцев, находившийся неподалеку. - "В результате из 150 человек остались в живых около 15. Весь берег в этом месте был покрыт трупами, наваленными друг на друга. Тяжелораненые кричали, просили их пристрелить. Кто мог двигаться, полз к воде и тонул. Немцы пристрелили всех, кто не мог подняться и идти." "4 июля я попал в плен", - написал краснофлотец-радист Н. А. Янченко из учебного отряда ЧФ. - "По дороге нас конвоировали предатели из татар. Они били дубинками медперсонал. Из тюрьмы в Севастополе нас конвоировали через Бельбекскую долину, которая была заминирована. Там погибло очень много наших красноармейцев и краснофлотцев. В Бахчисарайском лагере набили нас, яблоку некуда упасть. Через три дня погнали в Симферополь. Сопровождали нас не только немцы, но и предатели из крымских татар. Видел один раз, как татарин отрубил голову краснофлотцу". "Просто не верили своим глазам, что так много воинов было в плену. Весь день шли колонны пленных. Мы не раз бросались в атаки, чтобы отбить от конвоиров своих братьев", - написал в своем письме краснофлотец И. В. Антонюк из 8-й бригады морской пехоты. И потом, когда их самих пленили, он вспоминает: "... нас построили и погнали по четыре в ряд. Все рваные, грязные. Немцы стреляют, бьют прикладами, стреляют то вверх, то в кого-либо, то просто по колонне. Когда вывели на Ялтинскую дорогу, то, не доходя до Сапун-горы, встретили колонну танков. Она не свернула, а фрицы нам тоже не дали, повернули вправо. Тех, кто пытался выбежать из колонны, немцы расстреливали из автоматов. Так с головы и до хвоста одну колонну танки и задавили гусеницами. Нас не останавливали. Танки тоже все время шли. Многие бросились бежать, но были расстреляны". По рассказу В. Мищенко, он с краснофлотцем И. П. Москаликом был взят в плен утром 5 июля под берегом Херсонесской бухты. Свою флотскую форму прикрывали зелеными плащ-накидками, так как немцы расстреливали моряков в черной морской форме...//В. Мищенко, шедший в одной из колонн пленных свидетельствует, что из трех тысяч человек их колонны до лагеря "Картофельное поле" в Симферополе дошла только половина пленных, остальные были расстреляны в пути конвоем из немцев и предателями из крымских татар." "Военфельдшер 3-го батальона 287-го стрелкового полка 25-й Чапаевской дивизии А. П. Мараренко (Лукашевская) вспоминает:..//"Тяжелораненых мы волокли на себе. В Инкермане за колючей проволокой - речка Черная. Кто кинулся попить, умыться - там и остался. Всех забросали гранатами". И таких примеров было много. Наших воинов, попавших в плен, гнали из района последних боев на Херсонесе по разным дорогам на Бахчисарай и Симферополь. После прохода каждой колонны по обочинам дорог оставались лежать ослабевшие от ран и голода и поэтому застреленные бойцы и командиры." "...Подразделения предателей из крымских татар, переодетых в немецкую форму, терзали всю массу военнопленных, выискивая евреев, выпытывая, кто укажет на комиссара. Всех выявленных концентрировали в специальной загородке из колючей проволоки, размером 8х10 метров. Вечером их увозили на расстрел. Почечуев пишет, что за шесть дней его пребывания в этом лагере, каждый день расстреливали по 200 человек, собранных в эту загородку. Эти фильтрации и расстрелы продолжались во всех лагерях на пути их следования на Украине, в Польше, Германии. Надо отметить, что немцы широко использовали наших пленных в Севастополе и его окрестностях на разминировании, а также на расчистке завалов, разных раскопках и других работах. В Севастополе в первые дни после захвата города размещалось более десяти мест, где содержались наши пленные разной численности. По воспоминаниям старшины 1 статьи Н. Н. Алексеенко из 279-го отдельного батальона связи 109-й стрелковой дивизии, 4 июля, после неудачной попытки пробиться морем из-под берега Фиолента в район мыса Айя, он был захвачен в море вражеским катером, доставлен в Балаклаву и затем в лагерь на Куликово поле, где содержалось около 4 500 пленных. Оттуда он в числе 200 человек был взят на "работу", а фактически - на разминирование минных полей в районе Мекензиевых гор. После такого "разминирования", когда они шеренгой по сто человек с расстоянием между человеком в 1 или 1,5 метра с палками-щупами в руках шли по минному полю, в живых осталось человек 16. Получивших ранения при взрыве мин пристреливали".
На фото :Советские военнопленные занимаются уборкой трупов на мысе Херсонес в районе 35-ой батареи. Июль 1942 г.
Награждение в Мамашае ( с 1945 г. село Орловка в границах города Севастополя) личного состава немецкого сапёрно-штурмового батальона. 1942 г.
Фотографии, сделанные немцами в Севастополе летом 1942 года. На фото солдаты вермахта возле берегового укрепления. На фото солдаты вермахта и военнопленные в районе Александровской бухты - слева видны укрепления 10-й береговой батареи, в центре Константиновский равелин, справа - мыс Толстый и разрушенные дома на холме возле Константиновской бухты на Северной стороне.
Достаточно известное фото танка Т-26 в районе 35-ой береговой батареи на мысе Херсонес. 29 июля 1942 года
Два офицера и унтер-офицер вермахта возле батареи - форт "Максим Горький" под Севастополем. Примерный перевод на обороте фотокарточки: "Фельдфебель инженерных войск, который в составе первой ударной группы уничтожил это сооружение, рассказывает об этом событии капитану К... (слева) и его шефу (справа). " Бронебашенная батарея No 30 была оснащена двумя башенными артиллерийскими установками МБ-2-12 калибра 305 мм.и сыграла важную роль в обороне Севастополя 1941-1942 гг. Немецкие генералы и фортификаторы неоднократно признавали, что форт "Максим Горький" (под таким названием в немецких документах фигурирует севастопольская береговая батарея No 30) являлся "подлинным шедевром инженерного искусства", и что именно форт "Максим Горький" "в силу своих исключительных качеств смог отсрочить падение Севастополя более чем на полгода". На стенах погибшей в неравном бою батареи солдаты вермахта написали "...самая сильная крепость мира".
На первом и втором фото артиллерийский дот № 15, располагавшийся в районе путей станции «Инкерман-1» Севастополя. Ориентировочно он находился в районе технической территории ж/д станции ( у торца здания с красной крышей на третьем современном снимке этой местности) . Дот был снесен после войны либо забетонирован в перрон. Командир расчета дота старшина 2 статьи Нижник М.Х.,расчет 6 человек. Дот прикрывал мост через бухту, который ранее находился на территории современного причала. По документам, в доте была установлена пушка 8К № 238 после ремонта, которая была изготовлена в 1917г. на Путиловском заводе в Петрограде . Дот был разбит 20 июня 1942г. прямым попаданием 210 мм снаряда в угол амбразуры, что подтверждается документами немецкой 22-й пехотной дивизии (857-й мортирный дивизион). Расчет погиб. По воспоминаниям, бойцы расчета были похоронены рядом с дотом. Возле дота на первом снимке видны два немецких дорожных указателя, большой и малый. На большом указаны направления движения в сторону Севастополя, Симферополя через Бахчисарай, Гайтаны (хутор Гайтаны, находившийся в Гайтанской балке в Инкермане), Шули ( с 21 августа 1945 г. село Терновка). Малый указатель показывает расположение склада боеприпасов (Mun. A. – Munitions Ausgabe). На этом указателе видна эмблема 50-й пехотной дивизии вермахта (50.Infanterie-Division) - лук со стрелой.
Южной бухта Севастополя. Снимок сделан корреспондентами войск СС в Севастополе и Крыму летом 1942 года.
По ленте - на снимке лента военного корреспондента (SS-Kriegsberichter). Вот еще один снимок этого же корра из крымской серии ( он сделан в Гурзуфе). Тут ленты хорошо видны. Группа корров видимо передвигалась по Севастополю и Крыму вместе с полевыми жандармами или айнзатцкомандой. Среди севастопольских снимков есть фото их машины на территории Лазаревских казарм, номерный знак которой содержит шифровку "Pol." ( Polizei -полиция).
Еще несколько снимков из этой же серии, сделанные военными корреспондентами СС в Крыму и Севастополе. На снимках среди прочих военный корреспондент Фридрих Жакель (Friedrich Zschäckel ). На третьем снимке он крайний справа, на пятом снимке возле автомашины на территории у Лазаревских казарм.
